Когда около тридцать лет назад Тошиюки Кита (Toshiyuki Kita), выдающийся дизайнер современности, попал в Мексику, его посетило тревожное предчувствие конца японской культуры. Выставка культуры инков словно говорила ему: «Если ничего не сделать, то же самое будет и с Японией».

Тошиюки Кита родился в 1942 году в Осаке, Япония. В 1964 году он закончил отделение промышленного дизайна в колледже Нанива (Осака). В 1969 году начал работать сначала в Японии, а затем переехал в Милан.

Но, переехав в Италию, он по-прежнему остро ощущает связь со своими корнями и всей душой болеет за сохранение подлинной японской культуры. Кита делает всё, что в его силах, но по-прежнему считает, что Япония убивает сама себя, так как со времён окончания войны местное население стремилось стать европеизированным. Они делали вид, что многовековая история страны не имеет к ним никакого отношения, таким образом, теряя важные аспекты своей культуры.

Соэцу Янаги (Soetsu Yanagi), основатель японского движения Искусств и Ремёсел в 20-х годах прошлого века писал: «Западное знание — это благословение в терминах объёма, но огромная потеря в терминах качества. Если потеряно качество, всё потеряно». Кита чувствует это. «Япония переживает свои последние дни, потому что люди считают, что в мире есть что-то лучшее. Они уплывут куда-то далеко. И когда они совершат круг и вернутся назад, всё уже будет кончено».

К сожалению, среди широкой аудитории поверхностное понимание западной культуры вытеснило цельное виденье японской. Это удерживает дизайнера на стыке культур. Большинство японцев не способно принять его инновационные формы в работе с лаком и бумажными объектами, они не могут разглядеть японские ценности в его «европеизированной» мебели.

Внутри, тем не менее, Кита остаётся неисправимым оптимистом. Чтобы помочь развитию новой японской эстетики, дизайнер на протяжении последних тридцати лет путешествует по стране, забираясь в самые потаённые уголки, где встречается с ремесленниками и помогает им разработать продаваемый дизайн. Кроме того, он изучает иностранные языки, чтобы облегчить взаимодействие с потенциальными покупателями по всему миру. Абсолютно непостижимый успех в мире стимулирует внутренний рынок Японии, потому что Япония находится в рабстве у Запада.

Дизайнер имел большой успех в Италии, где он работал с начала 70-х годов, продавая светильники и предметы для сервировки стола, а затем обратившись к производству и реализации мебели. Все его усилия направлены на то, чтобы, в конечном счёте, плоды успеха вернулись в Японию. Этот окольный путь, тем не менее, — единственный возможный способ заставить японцев оценить их собственную культуру. Спустя почти тридцать лет японский рынок, наконец, вновь обращается к истокам.

Фавориты Кита среди японских ремёсел — washi (японская бумага) и urushi (лак). В своей книге Washi and Urushi, Reinterpretation of Tradition, (Rikuyosha, Tokyo, 1999 год) дизайнер представляет индивидуальных ремесленников, которым его международная деятельность помогла продолжать работать, рассказывает о своём долгом «романе» с этими материалами и традициях, с ними связанных. Когда-то washi производилась по всей Японии и служила материалом для всего подряд, от одежды и зонтиков, до абажуров и доступной посуды.

Как и в лаковом бизнесе, в производстве бумаги механизированное массовое производство разорвало цепочку личных взаимоотношений между клиентами и ремесленниками, которые на протяжении столетий были ключом к ведению дел. В результате бумага и лак превратились в небольшую изолированную нишу в жизни Японии, своего рода одиночное заключение перед смертью.

Кита стремится восстановить цепочку взаимоотношений, при этом, всячески культивируя мудрость поколения ремесленников, чьей главной заботой были красота и удобство производимых товаров.

Бумажные лампы от Кита полезны и непретенциозны. Tako («бумажный змей», 1971 год) вовлекает потребителей в игру — шнур похож на бечёвку бумажного змея. Pao, изготавливаемый в различных цветовых вариантах, может быть размещён где угодно благодаря функциональному крючку. Даже бамбуковые лампы-корзины больше похожи на утилитарные ёмкости, чем на драгоценные артефакты.

«Лак, — говорит Кита, — словно диск с информацией, отправленный нам нашими предками». Столетие назад японские праздники представляли собой собрание гостей, каждый из которых сидел на отдельной циновке. Присутствующим подавали крошечные порции в лакированной посуде на лакированных подносах. Теперь же японцы веселятся на европейский манер — сами себя обслуживают, накладывая еду из простых тарелок, расставленных на больших столах.

Посуда, которую делает Тошиюки Кита, может показаться европейцам японской, но её форма и размер далеко не аутентичны. Она подходит для тех немногих, кто способен узнать традиционную красоту и одновременно принять её новизну.

Мебель в Японии компактна, портативна, и скрыта от глаз. Но, как и любой современный японец его возраста, Кита рос под весьма ограниченным влиянием западной мебели. У его семьи был диван, но они считали его чисто утилитарной вещью и держали исключительно для гостей. Единственное его воспоминание об удобной мебели связано с небольшим складным столиком, который ставился у стены, когда был не нужен.

К сожалению, со времён окончания войны каждый достаточно состоятельный человек предпринял попытку подражания западным интерьерам. Теперь популярно заменять скромный чайный столик chabudai массивной деревянной плитой кухонного стола, а подвижную стопку циновок zabuton — неуклюжими стульями или, в гостиной, абсолютно неподвижным и скучным диваном, обитым унылым полиэстером.

Мебель, которую Кита производит в Италии, игрива и красочна, и на западный взгляд не совсем японская, но она отражает тот самый принцип взаимодействия, к которому Кита был приучен с раннего детства. Дизайнер вспоминает, что тогда разные поколения общались друг с другом, а сейчас это общение полностью исчезло, что делает нас оторванными от прошлого.

Раньше двери деревянных домиков городских кварталов были распахнуты для всех. Гостеприимные комнаты приглашали зайти, а из груд циновок дети могли строить целые крепости для игры. Знаменитая софа Saruyama (также известная как monkey mountain, «обезьянья горка», 1968 год) — та самая детская площадка; несколько человек могут сидеть или лежать на ней, как им вздумается.

Другие его вещи также неуловимо связаны с воспоминаниями детства и, вместе с тем, играют сочными цветами и необычными деталями. Wink (1980 год) — разноцветное подвижное кресло-трансформер. Стулья Aki, Biki, Canta (1996 год) (первые буквы итальянского алфавита) обтянуты яркой тканью и по форме напоминают соответствующие литеры.

Многие из этих вещей были придуманы десятилетия назад и с начала 1990-х изготавливаются и продаются в Италии, но лишь недавно они стали продаваться и в Японии. Они слишком красочны на вкус японцев и больше нужны для игры, чем для жизни. Если бы люди смотрели глубже, они бы, несомненно, увидели японские истоки этих вещей.

Начав когда-то с Two points watch (1991 год) — часов с двумя циферблатами и Multi lingual chair (1992 год) — кресла для конференций, Кита продолжает свои искания в области дизайна технических устройств.

С 2001 года Кита создаёт несколько вариантов дизайна LCD-телевизора AQUOS для SHARP, корпоративного спонсора его масштабной выставки в апреле 2001 года в Милане. За ними следует ярко-жёлтый робот Wakamaru (2003 год) для MITSUBISHI HEAVY INDUSTRIES, который умеет распознавать голоса и лица и выполняет команды. Но все сложные технологические новинки, над которыми работал дизайнер, сделаны с юмором и любовью и потому кажутся почти живыми.

«Сто лет назад, завтра, через сто лет, — говорит Кита, — не имеет значения». Наше внутренне пространство остаётся неизменным. Но мы живём в мире, которым правят технологии, и он подвержен постоянным преобразованиям. Сегодня очень важно поддерживать идеальный баланс между исторически неизменным внутренним миром и внешним миром, которым управляют извне.

Работы Тошиюки Кита — выражение этого баланса.

См. также: Михаэль Тонет: куда кривая выведет, Игрушки для взрослых от Гаэтано Пеше, Рон Арад: мастер сложных форм